«Маска» для Жанны

В конце минувшей недели в течение трех вечеров пермякам вновь посчастливилось смотреть и слушать драматическую ораторию Артюра Онеггера «Жанна на костре» в постановке Ромео Кастеллуччи (режиссер) и Теодора Курентзиса (дирижер). Посчастливилось благодаря тому, что в Пермь приезжало жюри Национальной театральной премии «Золотая маска», начавшее отсматривать российские спектакли, претендующие по итогам прошлого года на высокую награду. И одним из первых спектаклей, увиденных театральными экспертами, стала «Жанна на костре» на сцене Пермского театра оперы и балета.

Самая громкая премьера Дягилевского фестиваля­2018 выдвинута на «Маску» в восьми номинациях. Постановка «Жанны» претендует на премию в номинации «Лучшая опера», а ее создатели Ромео Кастеллуччи и художественный руководитель Пермского оперного Теодор Курентзис – в номинациях «Лучшая работа режиссера в опере» и «Лучшая работа дирижера в опере» соответственно. Кроме того, Кастеллуччи номинирован как лучший художник, художник по свету и художник по костюмам в опере. А на «Золотую маску» за лучшую женскую и мужскую роли выдвинуты звезды французского театра и кино Одри Бонне и Дени Лаван, исполняющие в «Жанне на костре» главные роли.

НЕ КАРТИНКА ИЗ УЧЕБНИКА

Что мы знаем о Жанне д’Арк? Французская национальная героиня, военачальница, которую называли посланницей Бога. В XV веке во время войны между Англией и Францией она сумела спасти свою страну. Но затем ее предали, осудили как еретичку, сожгли на костре, и она стала символом мученичества. А в XX веке католическая церковь причислила ее к лику святых. Таков растиражированный образ, знакомый каждому со школьных времен.

Однако в спектакле одного из самых значимых и обсуждаемых в мире режиссеров Ромео Кастеллуччи Жанна не святая, не жертва политических интриг и не картинка из учебника. Она – живой человек.

– Эта постановка есть не что иное, как операция по избавлению Жанны д’Арк, ставшей практически литературным персонажем, от наросших слоев интерпретаций, – говорит итальянский режиссер. – Мне пришлось свергнуть Жанну с пьедестала и сделать обычным человеком, «без наполнения».

Орлеанская дева появляется внезапно. Более того, первые минут пятнадцать на сцене вообще нет ничего, что наверняка рассчитывает увидеть зритель, пришедший на оперу о Жанне д’Арк. Франция, 1930­е годы, школа, идет урок в классе для девочек. После звонка класс пустеет, и туда заходит тщедушный хромой уборщик, начинающий протирать пол, парты, а потом вдруг судорожно принимающийся выдвигать их из класса. В коридор летят и сорванные со стен карты, таблицы, школьная доска. И все это в полной тишине.

Музыка начинается, когда, запершись в классе, уборщик, очевидно, в помутнении рассудка преображается в Жанну д’Арк. Он, как когда­то Жанна, слышит голоса. Только в его голове звучит не голос святых, а самой Жанны. И, как всполохи воспоминаний героини (теперь это уже героиня, а не герой!), перед зрителями разворачивается история ее жизни – от сжигания на костре обратно к детству. К лотарингской деревушке, где Жанна росла со старшими сестрами Екатериной (Лариса Келль) и Маргаритой (Надежда Павлова). Сестры погибли от рук захватчиков, и теперь их голоса звучат, как церковные колокола.

– Все звуки в этом спектакле – в голове Жанны. Поэтому исполнители оратории не видны – ни хор, ни солисты не присутствуют на сцене. Было решено разместить их непосредственно в зале, в ложах и бельэтаже, чтобы зрители представляли себе те же образы, которые есть в голове Жанны, – поясняет главный хормейстер Пермского театра оперы и балета Виталий Полонский.

ЖАННА С МЕЧОМ И КОНЕМ

– Работать с Теодором, с хором, с оркестром – волшебно! – не скрывает эмоций Одри Бонне, исполнительница роли Жанны д’Арк. – Такое ощущение, что музыка входит в меня, бьется во мне, как пульс. Не я создаю что­то на сцене, а меня создает вся эта музыка.

Известная российскому зрителю по фильмам «Молодая женщина» и «Персональный покупатель», драматическая актриса Одри Бонне не поет в этой постановке ни единой ноты. Как и Дени Лаван («Дурная кровь», «Любовники с Нового моста»), который играет тут директора школы, а в воображении главной героини становится братом Домиником, монахом, напутствующим Жанну перед казнью. И как же без пения, уже готов спросить кто­то, они могут претендовать на «Золотую маску» за лучшую женскую и мужскую роли в опере?!

Но фокус в том, что работа французских артистов впечатляет прежде всего именно своей музыкальностью. «Под руководством дирижера они вплетают поэтический текст Поля Клоделя между строчек Артюра Онеггера, изощренно выстраивая тембровую и динамическую драматургию ролей. Для Теодора Курентзиса голоса Лавана и Бонне становятся едва ли не ключевыми инструментами, с помощью которых он приводит к общему знаменателю многообразие стилевых пластов «Жанны на костре», – так писала после премьеры спектакля на Дягилевском фестивале газета «Коммерсантъ».

Впрочем, спектакль­сенсацию не обошло тогда вниманием, пожалуй, ни одно СМИ. «Казалось бы, мастерству хора и оркестра musicAeterna уже не нужно удивляться и стоит принимать это звуковое великолепие как само собой разумеющееся. Однако в «Жанне на костре» музыканты вновь сотворили какое­то чудо», — резюмировала «Независимая газета». «Массивный хор звучит словно ниоткуда, едва слышно – ритм французских слов вступает в тонкую игру с метром партитуры. И вдруг звенит весь театр», — описывали это чудо «Ведомости».

А насколько разителен в плане сценографии переход от гиперреализма в начале действия к сюрреалистическому хаосу потом! Оторвав кусок линолеума в пустом классе, героиня Бонне начинает разбирать пол и обнаруживает в глубине… меч. Такой же, как меч Жанны, якобы полученный ею от высших сил! Случайная тряпка, лежавшая в шкафу, превращается во флаг Франции. Ну и, разумеется, на сцене появляется лошадь, ведь Орлеанская дева немыслима без коня. Причем, к восторгу зрителей, бутафорская лошадка, внутри которой находится специальный механизм, дышит как живая.

СОЖЖЕНИЕ И ВОЗНЕСЕНИЕ

Костра как такового в спектакле нет. Но есть самоубийственный ритуал: Жанна сама копает себе могилу. И почти два часа сценического времени она пребывает в пламени жуткого судилища. Вот он, этот костер! Героиня бьется в желании вразумить людей, ради которых пошла на смерть, а в ответ слышит только обвинения и ядовитый смех.

Актриса играет буквально на разрыв. Практически весь спектакль она на сцене одна. Одинокая (единственный друг – мертвая лошадь), полностью обнаженная, беззащитная среди сонма визжащих и осуждающих голосов. Но и сильная бесконечно. В финале ее Жанна оказывается одновременно погребена и спасена: когда директор школы вместе с полицией врываются­таки в класс, там никого нет.

В пермской «Жанне на костре» кто­то из зрителей видит историю обретения маленьким человеком собственного я. Кто­то сравнивает ее с историей всех неравнодушных, сильных людей, которые делают что­то для мира, творят, помогают, а в ответ получают в лучшем случае порицание, а в худшем – смерть. А для кого­то это просто спектакль об одиночестве с массой вопросов, остающихся пока без ответа.

Правда, Теодор Курентзис убежден, что «понимание в этой постановке не нужно – важно то, что зритель ощущает». К сожалению, ощутить, вновь прожить и прочувствовать эту мистерию после Дягилев­феста пермским театралам довелось повторно лишь благодаря нынешним «масочным» показам…

Остается надеяться, что обещание генерального продюсера Пермского оперного Марка де Мони, данное им полгода назад, не канет в Лету:

– Мировая премьера «Жанны на костре», являющейся копродукцией Пермского театра оперы и балета, Лионской национальной оперы (Франция), театра Ла Монне/Де Мюнт (Бельгия) и Театра Базеля (Швейцария), состоялась в начале 2017 года в Лионе. На Дягилевском фестивале прошла ее российская премьера. Теперь этот спектакль должны показать в Брюсселе и Базеле. Если нам удастся создать копии оригинальных декораций, в репертуаре у нас он появится в 2019 году. Если нет – после Базеля будет в нашем репертуаре стопроцентно.                              

Виктория Вишнева

Фото Антона Завьялова